БЛОГ ПСИХОЛОГА, ПСИХОТЕРАПЕВТА, СЕМЕЙНОГО ПСИХОЛОГА

Что делает нас счастливыми


Записаться на консультацию можно по тлф - 8 916 542 01 40
скайп -psyshans
irapalna@mail.ru
c 10-00 до 22 00 - Ирина

Дэн Гилберт (Dan Gilbert) и его коллеги проводили очень интересные эксперименты.https://www.ted.com/talks/lang/ru/dan_gilbert_asks_why_are_we_happy.html

В университете они открыли курс фотографии, набрали студентов, дали им в руки камеры и задание сделать 12 фотографий, которые бы напоминали о студенческих годах. Из 12 снимков просили выбрать два лучших, учили их обрабатывать, печатали и на выходе студенты получали две роскошных, размером метр на метр, фотографии значимых для них вещей.

Студентов делили на две группы и одной сообщали, что вот “прямо сейчас” им придётся расстаться навсегда с одной из фотографий. Фотография отправится в Англию в качестве подтверждения прохождения курса и студент уже больше никогда её не увидит: “Поэтому, выбирайте тщательно.”

Студентов из второй группы тоже просили отдать одну фотографию, но условия выбора были другими. Студентам сообщали, что фотографии будут находиться в офисе ещё четыре дня, и они в любой момент могут одну поменять на другую.

Внимание, вопрос: Студентам из какой группы оставленная у них фотография будет нравиться больше? Тем, кто принял необратимое решение, или тем, кому дали возможность своё решение менять?

«Как сразу перед обменом, так и через пять дней люди, у которых уже не было возможности изменить собственный выбор, были просто влюблены в ту фотографию, что осталась у них. А те, у кого выбор был (“может, мне вернуть эту?”, “выбрал ли я самую лучшую?”, “может, эта не такая хорошая?”, “может, хорошую я отдал?”), просто истерзали себя. От фотографии их уже тошнило, и даже после того, как возможность поменяться обратно миновала, они все еще недолюбливали оставшуюся фотографию.”

Дэн Гилберт выдвигает теорию о том, что человеческий мозг способен синтезировать счастье. Он говорит о “естественном счастье”, когда мы счастливы от того, что получили, что хотели, и “синтезированном счастье”, когда мы счастливы тем, что получили, ибо иных вариантов не предвидится.

“Психоиммунная система работает лучше всего тогда, когда мы в тупике, когда мы загнаны в угол. Взять, к примеру, разницу между свиданиями и браком. В смысле, идете вы на свидание с парнем, а он ковыряется в носу. Больше вы с ним на свидание не пойдете. А что если ваш муж ковыряется в носу? Ну конечно, сердце у него золотое, не трогай милого. Вы всегда найдете способ быть счастливым с тем, что имеете.”

В теории Гилберта слишком много костылей, и он сам это чувствует. Он говорит о естественном счастье, и тут же приводит статистические данные, опровергающие утверждение, что свобода выбора коррелирует с уровнем испытываемого счастья. Вернее, корреляция есть, но прямо противоположная: чем больше свобода выбора, тем, в среднем, несчастнее в итоге чувствует себя человек. Ограничение выбора тоже не всегда ведёт к увеличению счастья, чтобы это понимать, не обязательно быть психологом из Гарварда. Так что отбросим его теорию.

Зато предлагаю обратить внимание на золотые слова: психоиммунная система работает лучше всего тогда, когда мы в тупике, когда мы загнаны в угол, но позволю себе их дополнить: и когда/если мы видим, что мы в тупике, когда мы всем нутром ощущаем, что из этого угла выхода нет и не будет.

Понимаете, о чём это? О столкновении с тщетностью и о слезах тщетности. “Синтезированное счастье” Гилберта – это процесс адаптации, когда мы меняемся там, где не в состоянии изменить ситуацию. Мы перестаём хотеть недоступное и находим счастье в том, что имеем. Не просто смиряемся, опуская голову, а искренне наслаждаемся и радуемся жизни.

Процесс адаптации – это удивительный механизм, который позволяет человеческим существам восстанавливаться после тяжёлых потерь, получать пользу от столкновения с трудностями, учиться на своих ошибках, принимать ограничения и оставаться свободным в рамках этих ограничений.

Ольга Писарик

Теги: принятие, слезы тщетности, созревание,психолог Москва, психолог в Москве, услуги психолога, консультация психолога, психотерапевт Москва, семейный психолог, психологическая помощь, помощь психолога, практикующий психолог,психологическая консультация.

психолог Москва, психолог в Москве, консультация
психолога, психологическая помощь, услуги психолога, семейный психолог,
психотерапевт Москва, семейный психолог Москва, психологическая консультация,
психолог консультация психолога, психологическая помощь  

Детство не заканчивается с наступлением взрослости.
Оно сохраняется во взрослом возрасте, как уязвимость.(с)





www.psyshans.ru

Книги для взрослых о потерях, грусти и слезах

Хочу поделиться с вами тремя книгами, в которых рассказывается о том, как часто сложно бывает принять те потери, которые происходят в жизни, и о том, как горевание,грусть и слезы в итоге помогают принять то, чего не изменить.

«Моя сестра живет на каминной полке», Аннабель Питчер

Легко ли быть мальчиком пяти лет, у которого погибла одна из его старших сестер? Все вокруг говорят, что надо поплакать и станет легче. Но Джеймс совсем не помнит свою сестру и плакать не хочет, зато у него много других поводов для переживаний. Эта книга написана от лица мальчика, одна из двух сестер которого погибла от взрыва 9 сентября. С этого момента его мир рушится на глазах: развод родителей, папино пристрастие к алкоголю, новый муж мамы, новая школа. Переезд и надежда на новую жизнь, но….в мусорном ведре снова пустая папина бутылка, мама не приехала на день рождения, а прах сестры снова стоит на полке. Иногда Джеймс не чувствует ничего, иногда злится, что погибшей сестре уделяют столько внимания, и даже на его день рождения ей достался кусок именинного пирога. Но благодаря своей сестре, любимому коту и многим событиям в жизни Джеймс наконец находитсвои слезы, начинает понимать своего отца.

«Оскар и Розовая дама. Письма к Богу», Эрик Эммануэль Шмитт

Эта книга из тех, когда получается просто рассказать о сложном. Мальчик Оскар должен был сбивать коленки на велосипеде и ходить в царапинах от покоренных деревьев, но он….болен раком. Его родители переживают и очень боятся говорить с Оскаром о том, что происходит. Но у него складываются душевные отношения с сиделкой Розой, которая умеет найти нужные слова, делится историями из своей жизни и постоянно протягивает Оскару невидимый канат, за который он может держаться в отношениях с ней. А еще она помогает Оскару опереться на Бога, и Оскар начинает писать ему письма – из этих удивительных писем и состоит книга. Чуда не случается – Оскар умирает. Но все-таки чудо произошло: отношения с Розой и с Богом, привязанность и опора на них помогает Оскару смириться с мыслью о собственной смерти. Последние месяцы его жизни наполнены эмоциями, переживаниями, близкими людьми и даже любовью к девушке. Полноценная маленькая жизнь. Светлая и душевная книга, которая, возможно, подойдет не только взрослым, но и подросткам в похожих ситуациях.

«Посмотри на него», Анна Старобинец

Это реальная и личная история Анны и ее супруга, которые потеряли ребенка до его рождения из-за порока, несовместимого с жизнью. Весь их путь от диагноза на УЗИ, отрицания, надежды до смирения, принятия. О культуре горевания и прощания с потерями. И о «прелестях» российской медицины, увы. Это история о том, как много простая акушерка в клинике Берлина может сделать для женщины, переживающей потерю, просто потому, что она говорит добрые слова, а малышей одевает и укладывает в скорлупки от страусиных яиц, в корзину с цветами и помогает родителям встретиться с этой потерей, подержать малыша на руках и попрощаться с ним. История местами тяжелая, но искренняя, трогательная в своей храбрости.

Варлакова Юлия

Теги: адаптация книги  слезы тщетности уязвимость   эмоции

психолог Москва, психолог в Москве, консультация психолога, психологическая помощь, услуги психолога, семейный психолог, психотерапевт Москва, семейный психолог Москва, психологическая консультация, психолог консультация психолога, психологическая помощь, услуги психолога, семейный психолог, психотерапевт Москва, семейный психолог Москва, психологическая консультация.

www.psyshans.ru

Изучаем язык сердца


Записаться на консультацию можно по тлф - 8 916 542 01 40
скайп -psyshans
irapalna@mail.ru
c 10-00 до 22 00 - Ирина

“Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь”.

– Маленький принц

В студии мексиканского фотографа из города Оахака стены завешаны фотографиями, на которых дети улыбаются, смеются, смущаются, сердятся, плачут. Когда владельца студии спрашивают, почему он запечатлевает все эти проявления эмоций, он отвечает, что они являются частью жизни и родители хотят сохранить отображающие их фотографии. Его утверждение особенно завораживает, учитывая, что обычно стены украшают фото счастливых лиц. Куда тогда идут все эти фото других эмоций – нахмуренные брови, слёзы, дети, отвернувшиеся в знак протеста или неповиновения? Если поразмыслить, эти фотографии лучше отражают эмоциональную жизнь ребёнка, делая фотографии только одних лишь улыбок однобокими, ограниченными, неполноценными. Не передают ли эти фотографии ребёнку подобное приглашение для выражения эмоций и вне студии? Что эти фотографии говорят о нашем отношении к детским эмоциям, а также к нашим собственным – взрослым?

Мы можем предотвратить появление эмоций не больше, чем можем предотвратить ежедневный восход солнца.

Присутствие эмоционального состояния говорит о том, что нечто в нашем окружении затронуло нас – что что-то взволновало. Эмоции – это то, что объединяет человека с другими млекопитающими, нечто инстинктивное по своей природе, запускающее в организме химические и физические реакции. Как выразился Паскаль (17 век): “У сердца есть свои мотивы, о которых разум ничего не знает”. Эмоции – это не чувства. Чувства – это названия, которые мы даем эмоциям; наша субъективная оценка того, что затрагивается внутри нас. Процесс приведения этих инстинктивных, эмоциональных переживаний под контроль сознания, происходящий в префронтальном кортексе (когда мы думаем прежде, чем сделать) начинается в первые годы жизни и длится еще долго в подростковом возрасте. Именно развитие интеграционного и исполнительного функционирования в префронтальном кортексе, начинающееся примерно с 6 лет, даёт нам возможность испытывать более одного чувства или мысли одновременно, позволяя лучше контролировать себя. Что является частью нашей человеческой природы и отделяет нас от других млекопитающих, так это способность быть в контакте с эмоциями и осознавать их всё больше и больше. Остаётся вопрос: какова роль взрослых в том, чтобы помочь детям развить способность к более цивилизованному выражению своих чувств, когда их охватывают эмоции?

Люди рождаются со способностью к самовыражению и сбросу напряжения в эмоциональной системе. Эта способность отражена в устойчивых выражениях: “я должен следовать велению сердца”, “отдаться чему-то всем сердцем”. Роль самовыражения отчасти инстинктивна и служит нам для “переваривания” того, что мы “поглотили”, особенно в том, что касается эмоций. Джеймс Эрл Джонс однажды заметил: “Одно из самых тяжёлых испытаний жизни – иметь на сердце слова, которые невозможно высказать”. У людей есть множество форм проявления эмоций: от невербального плача младенца до кусающегося и топающего ногами двухлетки, до подростка, закатывающего глаза. Мы также можем выражать эмоции с помощью речи, как мы часто просим дошкольников: “Используй слова, а не кулаки”. Путь к сердцу лежит через слова, которые мы используем, чтобы рассказать, что на душе. Когда у моей 7-летней дочери должны были взять кровь, вместо того чтобы убегать или драться и сопротивляться, во время процедуры она сидела на месте и кричала во всё горло: “Ай, ай, ай!” Двигаться было невозможно, но возможно было выразить свою боль через слова (хотя это и напугало людей, ждавших своей очереди). Помощь детям в том, чтобы научиться передавать словами то, что на душе, – это важнейший шаг к тому, чтобы помочь им развить более цивилизованный способ самовыражения, когда их охватывают эмоции.

Почему же, рождаясь со способностью к самовыражению, мы можем столкнуться с трудностью найти слова, чтобы выразить то, что на душе? Иногда мы сопротивляемся своим чувствам – мы не можем их распознать, не хотим их признавать или отгоняем. Проблема не в наших эмоциях, а в нашем к ним отношении. Эмоции не бывают правильными или неправильными, они всего лишь являются частью прекрасной сложной системы нашей человеческой натуры и её взаимодействия с окружающим миром. Вот вопрос, который здесь напрашивается: как научиться выражать эмоции, не затрагивая других, но и давая им выход? Это задача, ответ на которую стоит того, чтобы его найти, ради умственного и физического здоровья наших детей, а также раскрытия их потенциала к формированию здоровых отношений. На выстраивание здоровой дружбы и партнёрских отношений/брака влияет способность находиться в настоящем моменте и вести себя достойно, когда на сердце неспокойно. Способность распознавать и называть собственные чувства также благоприятствует личностному росту на протяжении всей жизни. Чем больше чувств мы можем облечь в слова, тем лучше мы можем наладить отношения с самими собой и тем менее вероятно, что вместо осознанности внутри появится зияющая пустота. Слишком многие страдают в одиночестве, разделённые с другими людьми, потому что не могут или не хотят поделиться тем, что на душе.

Что же может помешать научиться языку сердца?

Что же может помешать нам помочь ребёнку выучить язык сердца? Прежде всего, бывают такие сложности развития, как врожденные ограничения восприимчивости и эмоциональности. Дети выражают себя вначале невербально – эмоции развиваются быстрее, чем речь. Умение находить слова, чтобы выразить то, что взволновало, требует поддержки и подготовительной работы, которая начинается с названия чувств, отражающих эмоциональные переживания: грусть, фрустрация, разочарование, стыд и т.д. Если вы не можете назвать что-то, вы не можете выстроить с этим отношений. Как мы можем хотя бы начать разбираться, что делать со своей ревностью, завистью, разочарованием, если мы не знаем названий этих чувств? Названия дают значение, они открывают диалог и помогают понять это переживание, как и предоставляют возможность выстроить своё к нему отношение. Моя дочь однажды мне сказала, что у нее “в животе ощущение, как будто там масло взбивают”. Это ощущение “болтанки” сопровождалось выражением опасения, беспокойства и страха перед тем, что маячило на горизонте. Она не смогла бы начать разбираться в этих эмоциях, не дав им сначала названия.

Иногда дети могут сопротивляться эмоциям и скрывать их, особенно когда думают, что не получат одобрения от значимых для них людей. Мнение, что “хорошие девочки всегда милы и не возражают старшим”, а “храбрые мальчики не плачут” продолжает насаждать убеждения взрослых, заставляя подавлять эмоции, которые им противоречат. Если мы завязнем в попытках быть милыми и храбрыми, интересно, куда денутся эмоции страха и нежелания быть милым? Кроме того, мы выросли с ложным убеждением, что выражение эмоций приведет к усилению основанных на них действий. Исследования, напротив, показывают, что выражение эмоций приводит к уменьшению их общего эффекта и необходимости действовать. Когда мы пытаемся отсечь беспокоящие нас чувства, огорчение, фрустрация должны найти выход, и возникает вопрос, куда уходит эта энергия? Когда наша эмоциональная система активирована, а выражение эмоций блокировано, энергия застаивается и накапливается, полностью препятствуя, таким образом, самовыражению и спонтанности в жизни. Застрявшие эмоции приводят к беспорядку. Наши слова должны соответствовать тому, что у нас на душе. Если у нас нет этой целостности, мы загрязняем сами себя, живя в тени нашего истинного “я”.

Эмоции являются движущей силой психологического развития от раннего детства до юности. Тогда как маленькие дети учат названия чувств для эмоций, которые они испытывают, то подростки пытаются разобраться в одолевающих их противоречивых чувствах. Одна их часть стремится стать независимым человеком, другая испытывает тревогу в связи с возрастающей сепарации от родителей. Повсюду мы видим признаки того, что дети, подростки и взрослые пытаются заглушить свои чувства и отвлечься от них различными способами: от переедания, лекарственных препаратов, наркотиков, алкоголя до просмотра телевизора и компьютерной зависимости. Когда мы перестаем чувствовать, мы перестаем расти и становимся склонными к безразличию и эгоизму, примером этого может служить буллинг. Булли принимаются за свое ежедневное занятие – обижать слабых, – мало думая о сожалении, стыде или заботе о других. Наши сердца предназначены для глубоких чувств, а не для того, чтобы становиться холодными и чёрствыми. Чёрствое сердце – это реакция и форма защиты от уязвимости жизни в мире, который больше не является безопасным или слишком ранит эмоционально и физически. Когда привязанность делает нас уязвимыми к травмам, по утверждению Г.Ньюфелда, за это приходится платить способностью к игре, и мозг выбирает выживание, а не способность чувствовать. Когда наши чувства начинают исчезать, мир становится для нас приглушённым, а краски эмоциональной жизни блекнут. Мы можем незаметно соскользнуть в мир, где чувство не становится прибежищем, не в результате сознательного выбора, а из необходимости. Только через нежность и питающую привязанность мы можем спасти кого-то из их приглушенного мира, приглашая идти за собой и убеждая, что мир снова безопасен. Одной из самых важных задач для родителей является сохранить сердца наших детей мягкими. Их способность переживать весь спектр эмоций и выражать то, что у них внутри, будет движущей силой для роста и зрелости на протяжении всей жизни.

Помогаем детям и подросткам делиться тем, что у них на сердце

Как мы можем сохранить сердца наших детей мягкими и позволить их эмоциям свободно изливаться? Мы должны сделать больше, чем просто помочь им выучить имена собственных чувств: между нами должно быть достаточно контакта и близости, что позволит безопасно выражать уязвимые мысли и чувства. Возможно, мы и рождаемся со способностью выражать свои чувства, но нам также необходим кто-то, кому мы можем раскрыть свои секреты. Чтобы делиться секретами, мы должны прежде отдать кому-то свое сердце, так чтобы желание быть познанным и понятым создавало стремление поделиться тем, что внутри. Когда мы делимся своими чувствами, отношения углубляются, и мы чувствуем себя как дома под их заботой, ощущая сильное чувство принадлежности. Как заметил Карл Юнг: “Мы оглядываемся с восхищением на великих учителей, но с благодарностью на тех, кто затронул наши человеческие чувства… Тепло является жизненно важным элементом для роста растения и души ребёнка”. Привязанность – это то, что помогает изливаться тому, что на сердце у ребенка, заполняя пространство между нами и создавая в результате взаимосвязь. Они должны ощущать нашу щедрость и приглашение вместе со свободой выражать то, что у них на душе, не будучи стеснёнными нашими видимыми реакциями на это и впечатлениями. Подчас нам труднее всего справиться с теми эмоциями ребёнка, с которыми нам трудно совладать самим. Если мы не допускаем собственных слёз и несовершенств, нам будет трудно принимать слёзы и эмоции ребенка. Как нам донести до них, что их эмоции не являются хорошими или плохими, если мы осуждаем и стыдимся своих собственных?

Иногда наша реакция на эмоции ребёнка показывает, что мы не можем или не хотим его слушать.Мы можем обесценить их чувства выражениями вроде: “Ничего страшного, беги поиграй”, или: “Не страшно ошибаться, на ошибках учатся”. Когда мы подавляем или отрицаем их чувства, мы не создаём пространства, где человек может осознать, назвать и совладать со своими страхами, желаниями и отчаяньем. Другими ответами, которые не помогают решить ситуацию, являются попытки рационализировать чувства посредством логики. “Пусть тебя не беспокоит то, что говорят другие, их слова не должны тебя ранить”. “Что значит – я тебе ничего не покупаю? Почему ты такой неблагодарный? Только вчера я купил(а) тебе…” Наши чувства нельзя просто объяснить, на самом деле, мы должны рассмотреть свою зависть, грусть или чувство потери при свете дня, чтобы изучить их, найти выход, пролить слёзы по поводу того, что задето внутри нас. Другие примеры бесполезных ответов – это указания, как дети должны справиться с той или иной ситуацией, когда мы хватаемся за возможность преподать им урок. “Если бы ты наводил порядок в своих вещах, ты знал бы, где их искать, когда они тебе нужны”. Как бы это выглядело с подростком, если бы мы запрещали ему выразить фрустрацию или грусть от того, что он не может что-то найти, – возможно, их эмоции могут научить их большему, чем мы могли бы когда-нибудь донести. И наконец, иногда мы стремимся защитить детей от некоторых чувств, составляющих привычную часть жизни, например, когда их не пригласили на день рождения или они столкнулись с потерей любимого питомца. Мы пытаемся отвести их глаза от проблемы обещаниями сокровищ, вместо того чтобы помочь им найти название для того, какое сокровище они потеряли. Так мы избегаем слёз, которые должны быть пролиты. Если мы не подведем детей к их уязвимым чувствам и не будем поощрять их отношения с ними, то кто это сделает?

Для того чтобы помогать детям выражать свои чувства, требуется большое терпение и много времени с нашей стороны. Мы можем выразить желание знать, что у них внутри, многими способами: от тепла нашего присутствия до активного слушания и отражения их переживаний (например: “Ты сегодня с утра особенно раздражителен, наверное, ты думаешь о предстоящем визите к зубному и дырке, которую нужно запломбировать?”). Недостаточно просто отражать то, что у них на душе. Кроме этого, мы должны донести до них, что мы можем справиться с их эмоциями. Некоторые дети переживают очень сильные эмоции из-за врождённой чувствительности, что тяжело переносить взрослым. Чтобы ребёнок делился тем, что у него на душе, он должен чувствовать, что мы можем принять его любым, что он не должен съёживаться в нашем присутствии от того, что с ним слишком трудно.

Душа и зрелость

Богатая и разнообразная эмоциональная жизнь – это то, что придаёт нашему существованию полноту. Она стоит за нашим самовыражением, спонтанностью, полной вовлечённостью в жизнь, а также за качеством отношений с другими людьми.

Как сказал Альберт Эйнштейн: “Существует два способа жить: вы можете жить, как будто ничто не является чудом; вы может жить, как будто чудом является всё вокруг”.

Способность выразить в речи то, что на душе, лежит в корне целостности и уникальности личности. Когда мы не ценим то, что внутри, мы можем меняться, подстраиваясь под других, принижая и загрязняя себя таким образом. Мы должны согласовывать потребность в самораскрытии с миром, в котором часто нет времени, пространства или желания узнать, что внутри нас. Ответом является не транслировать себя всему миру без разбора, а питать и поддерживать уязвимые отношения, в которых мы можем поделиться тем, что на душе, где нас увидят, услышат и будут любить такими, какие мы есть на самом деле.

При отсутствии отношений с самим собой будет трудно вступить в глубокие отношения с другими, в которых мы сможем по-настоящему дарить себя другому человеку. Если мы не можем найти места для собственных эмоциональных переживаний, как нам найти внутри себя место для переживаний другого?

Если в нашем сердце нет места для другого человека, мы не можем предложить ему место для отдыха, убежища, не можем насытить его потребность в принадлежности, значимости, любви, стремлении быть познанным.

Мы должны помочь детям и подросткам узнать себя, создавая пространство для выражения, если их что-то взволновало, и ведя их через этот отрезок жизненного пути по неведомым землям. Когда они узнают названия своих эмоциональных переживаний, они смогут их понять и разобраться, что делать с фрустрацией, завистью и разочарованием.

Когда у них есть взаимоотношения со своими внутренними переживаниями, они смогут вступить в глубокие значимые отношения с другими, в которых есть место взаимной зависимости, общности и поддержке.

Чтобы разделить себя с кем-то, нам нужно сначала найти себя – сердце, которое чувствует, голос, способный говорить, и убежденность, что богатство жизни происходит от принятия её близко к сердцу. Для того, чтобы помочь детям достичь этого, требуется время, но это путешествие дорогого стоит.

Дебора Макнамара (Deborah MacNamara)

Перевод Ирины Гифт  

Теги: личностный потенциал,принятие, развитие, смешивание чувств, уязвимость, эмоции,

психолог Москва, психолог в Москве, консультация психолога, психологическая помощь, семейный психолог, психотерапевт Москва, семейный психолог Москва, консультация психолога, психологическая помощь, семейный психолог, психотерапевт Москва, семейный психолог Москва, психологическая консультация

www.psyshans.ru

Записаться на консультацию можно по тлф - 8 916 542 01 40   c 10-00 до 22 00 - Ирина
скайп -psyshans
irapalna@mail.ru






Теги: воспитание, расслабленный ребенок, психологический покой ребенка,
психолог Москва, психолог в Москве, консультация психолога,
психологическая помощь, услуги психолога, семейный психолог, психотерапевт
Москва, семейный психолог Москва, психологическая консультация, психолог консультация
психолога, психологическая помощь, услуги психолога, семейный психолог,
психотерапевт Москва, семейный психолог Москва, психологическая консультация.
нужен психолог,
ищу хорошего психолога, частный психолог, личный психолог, практикующий
психолог, психолог со стажем, психолог цена, психолог стоимость, психотерапевт
цена, психотерапевт

www.psyshans.ru

Сила уязвимости

Записаться на консультацию можно по тлф - 8 916 542 01 40
скайп -psyshans
irapalna@mail.ru c 10-00 до 22 00 - Ирина

Захотелось написать этот материал после прочтения книги Брене Браун “Дары несовершенства”. Психолог и исследователь — Брене Браун — узнаёт секреты людей, живущих полноценной и счастливой жизнью, и приходит в своей книге к выводу, что признание и принятие собственной уязвимости — один из них.

Я много об этом думаю, думала и до прочтения книги. Потому что для меня признавать и демонстрировать свою уязвимость — шаг, требующий огромных усилий и смелости. Это не всегда получается. Чаще не получается совсем.

Но я пробую, потому что уверена, что уязвимость — это ключ к самости и индивидуальности, а ещё — во многом залог настоящих близких отношений.

Я хочу поговорить об этом, но чтобы не потеряться в собственных рассуждениях и не породить бесплодных дискуссий, начну со скучных, но необходимых для понимания всего текста определений.

Перелопатив весь интернет, нашла определения Ожегова и Ефремовой слову «уязвимый», но не нашла «уязвимость». И «уязвимый» оба словаря определяют через синонимы «ранимый» и «слабый», что мне кажется, упрощает суть, и не раскрывает её.

А вот определение Википедии мне показалось очень точным.

«Уязвимость — параметр, характеризующий возможность нанесения описываемой системе повреждений любой природы теми или иными внешними средствами или факторами. Уязвимость неразрывно связана с характеристикой «живучесть».»

Живучесть же, в свою очередь, определяется как «способность технического устройства, сооружения, средства или системы выполнять основные свои функции, несмотря на полученные повреждения».

Мне понравились эти определения, потому что вместе они отражают глубинную суть уязвимости.

Это не слабость, не чувствительность и даже не ранимость. Уязвимость — это неотъемлемая часть, сущность человеческого организма, жизненность. Уязвимость означает, что этот организм живой и ему разными внешними средствами могут быть нанесены повреждения. Но другой неотъемлемой частью человеческого организма (и это очень важно!) является живучесть — способность восстанавливаться, жить, выполнять основные функции несмотря на полученные повреждения.

Очень часто можно встретить использование слов «слабость», «чувствительность», «ранимость», «незащищенность», «открытость» как синонимов уязвимости, но терминологически в контексте этого материала это неверно. Человек может не обладать ни одним из перечисленных качеств в их обыденном понимании, но он останется уязвимым, дело лишь в качестве и количестве наносимых ему повреждений.

Помните прекрасную древнегреческую легенду об Ахиллесе, которого его мать — морская богиня Фетида — купала в водах священной реки, чтобы таким образом сделать его неуязвимым и бессмертным. И только пятка, за которую она держала младенца, окуная его в воду, не получила волшебной защиты. Так и у каждого из нас есть «ахиллесова пята», и не одна — места, в которые как тщательно мы бы их не защищали, нас можно ранить и даже убить.

Мне кажется, ни у кого не должно остаться сомнений, что человек уязвим, как и любое живое существо. Только человек уязвим еще сильнее, потому что кроме потери своей физической полноценности и силы, ему есть ещё чем рисковать — чувствами, эмоциями, рассудком.

Однако каждый уживается со своей уязвимостью по своему — один не признает её, другой тщательно скрывает и защищается от уязвимости, третий учится демонстрировать её в безопасном пространстве.

Я бы сказала, что уязвимость живёт на трёх уровнях.

Первый уровень — это полное её отрицание. Знаете таких людей, которые верят в то, что держат всё под контролем? В зону контроля попадают не только сторонние люди, предметы и обстоятельства, но и сам человек с его эмоциями и чувствами.

Второй уровень — признание своей уязвимости, но наличие внешнего контроля. То есть человек понимает, что он уязвим, знает свои слабости и несовершенства, но не готов открывать и демонстрировать их окружающему миру.

Так живем почти все мы, даже те, кто отлично продвинулся в самопознании. Мы понимаем, кто мы, но когда речь идёт о том, чтобы демонстрировать это окружающим, нас что-то останавливает. Страх боли, риск не понравиться и не полюбиться столь привычному миру, боязнь одиночества.

Демонстрировать окружающим — близким и чужим людям — свои больные точки, тонкие места, свою «ахиллесову пяту» — это огромный риск. Это требует смелости, искренности, базовой уверенности в себе. Для меня это почти недостижимый третий уровень бытия уязвимости.

На этом уровне мы чаще всего подходим очень избирательно к тому, что демонстрировать, кому и когда. Близкие люди получают чуть большую порцию нас настоящих. Коллеги по работе — маленькие кусочки. Друзья в Facebook почти ничего, ну если только вы не начинающий блогер, цель которого покорить свой виртуальный мир своей искренностью и человечностью. Я утрирую, конечно.

Я убеждена, что жизнь на полной мощности эмоций и чувств счастливая полноценная настоящая жизнь возможна только на третьем уровне.

Как сильно открываться и кому — это уже решать вам. Но признавать свою уязвимость и демонстрировать её окружающему миру просто необходимо, для того, чтобы любить, для того, чтобы быть собой, для того, чтобы выжить.

Мой призыв к демонстрации уязвимости был бы однобоким, если бы я не взялась за смелость написать про «золотые слитки», которые дают признание и демонстрация своей уязвимости. Но я сразу оговорюсь, что не претендую на научность и на исследовательский характер своих выводов. Во многом я опираюсь на книгу “Дары несовершенства”, но не скопировала из неё ни строчки, правда. Я пишу как человек, который делает свои шаги к полноценной жизни, человек со своей историей отношений с уязвимостью, человек, который учится быть собой и который знает о том, как важен и одновременно труден этот путь.

Признавать и демонстрировать свою уязвимость — единственный способ оставаться собой, обрести самость и индивидуальность.

Мы живем в мире хорошо придуманных и разыгранных масок. С телевизора нас поражают мужчины и женщины своим умом, красноречием, исключительной моложавостью и красотой.

Социальные сети демонстрируют нам профили успешных ,высокоэффективных, востребованных ,ведущих здоровый образ жизни исключительных людей.

Нам хочется соответствовать. Причем соответствовать даже за закрытой дверью в туалете, где нас никто не видит и не слышит. Нам хочется быть особенными, сильными, интересными людьми без слабостей и всяких там заморочек.

И так мы живем, надев на себя маску приличного симпатичного во всех отношениях человека, или повернувшись к миру всего одной своей лучшей, по нашему мнению, стороной.

Я не стану писать о том, как все мы прекрасны, и как здорово и важно демонстрировать каждую частичку себя. Есть качества, которые я в себе считаю неприемлемыми, и ничто на свете не убедит меня в том, что они заслуживают публичности и открытости.

Но очень часто мы знаем недостаточно о себе и окружающих нас людях, демонстрируя им ошибочно выбранный образ.

Мы утрачиваем себя, свою индивидуальность, яркость, характер, исключительность, пытаясь нравиться этому миру не такими, какие мы на самом деле есть.

И только демонстрируя свою уязвимость, свои недостатки, тонкие места своей операционной системы, которой, увы, можно навредить, мы становимся собой. Мы даём возможность миру прикоснуться к нам настоящим. И только так мы можем не потерять яркость и не слиться с тусклой массой «неуязвимых», только так можем завязывать и создавать настоящую дружбу и эмоционально близкие отношения.

Признание и демонстрация своей уязвимости обязательны в близких отношениях.

Настоящие эмоционально-близкие отношения

Близость сама по себе предполагает, что мы подпускаем к себе другого человека настолько близко, что не боимся открыть и показать ему самые болезненные наши места.

Я уже не говорю о том, что любовь может жить только там, где люди могут оставаться собой, предъявляя друг другу себя настоящего.

Эмоционально обнажаться всегда страшно, не менее страшно делать это перед близкими людьми. Не знаю, как вам, но мне самые страшные и жестокие раны наносили близкие люди. Но это не отменяет того, что создавая близкие отношения, невозможно снова не не идти на риск

Признавать и демонстрировать свою уязвимость — единственный способ создать близость, почувствовать, услышать, понять друг друга.

Уязвимость — ключ к понимаю людей, состраданию и сопереживанию.

Непринятие собственной уязвимости делает нас требовательными и не чувствительными не только к себе, но и к другим людям. Сопереживать потерю другого человека, оплакивать с ним горе, почувствовать опустошенность и боль, можно только обнажившись самому. Если мы всецело заняты тем, чтобы ретушировать свои раны, нам сложно будет услышать плач другого человека..

Наконец, мы не можем быть достаточно терпимы и чутки к другим людям, если нам не хватает мудрости разглядеть свои собственные недостатки и принять их.

Признание и демонстрация своей уязвимости — единственный способ ставить перед собой высокие и сложнодостижимые цели.

Боязнь совершить ошибку и быть публично распятым за неё еще никого не сделала сильнее и храбрее ни в постановке, ни в достижении цели.

Анализируя себя, я вдруг осознала, что мой перфекционизм — желание всегда оставаться на высоте и достигать во всем совершенства — никогда не помогал мне достигать целей. Он всего лишь заставлял меня выбирать самые реалистичные и самые лёгкие цели, не достичь которых у меня не было шанса. Я обнаружила, что всё, чем я предпочитаю заниматься по жизни, почти не связано с риском ошибиться и упасть…

Сколько всего я могла бы сделать, если бы так сильно не боялась совершить ошибку, продемонстрировав миру свою неспособность добиваться целей. Какие бы грандиозные и смелые планы я рисовала бы себе, если бы так сильно не зависела от окружающего мнения.

Если мы перестанем бояться демонстрировать миру свои ошибки, свою недостаточность и неспособность добиться чего-то желаемого, мы можем стать по-настоящему смелыми в своих планах и ожиданиях от жизни. Мы можем научиться ставить желанные сложнодостижимые большие цели и не бояться рисковать.

Принятие и демонстрация своей уязвимости — единственный способ жить эмоционально полной жизнью.

Попытка избежать уязвимости приводит к онемению чувств и эмоциональной сферы человека. К сожалению, психика человека не умеет быть избирательной — блокировать негативные переживания, и проживать яркие и счастливые. Онемение чувств означает, что мы перестаем проживать любые эмоции  — и радостные, и горькие.

Для того, чтобы прочувствовать всю красоту вселенной, радоваться наступающему дню, улыбаться играющим детям, чувствовать жизнь, счастье и тепло — просто необходимо проживать и испытывать негативные эмоции  — боль, разочарование, страх.

Если мы не боимся уязвимости, а признаем и демонстрируем её, нам не нужна спецзащита от боли и разочарования. Мы готовы испытывать разные чувства, мы знаем, что нас могут ранить и обидеть. Но это только делает нас более чувствительными ко всему диапазону предлагаемых вселенной переживаний. Теперь мы можем по-настоящему улыбаться тому хорошему, что она нам несёт.

***

Когда мне было 18 лет, я знала, какой хочу стать. Я рисовала себе образ успешной оптимистичной общительной решительной женщины, которой когда-нибудь научусь быть. Годы ушли на то, чтобы создать этот лакомый образ. Что-то въелось в кожу так сильно, что не оттереть даже с мылом. Я верила, что тогда-то я заживу настоящей счастливой жизнью. Теперь, после 35, я думаю, что всё не так. Настоящая жизнь — это возможность быть собой, не врать себе, не надевать образ, отчистить всю шелуху и танцевать голышом.

Чтобы не проделывать этот огромный сложный путь обратно, не заблуждайтесь. Не бойтесь быть собой и демонстрировать миру себя. Не прячьтесь от уязвимости, это то, что делает вас особенными, настоящими, живыми. Читайте умные книжки не после 35, а до. И слушайте своё сердце.

Мария Никонова

WWW.PSYSHANS.RU

Теги: зрелость, личный опыт, подавление чувств и эмоций , развитие, смешивание чувств, стыд, уязвимость,

То, о чем говорится в этой статье - самая соль работы психолога с пациентом с серьезной психологической травмой - открыться, снова стать уязвимым, признать свою слабость. Для человка, чье доверие было нарушено в детстве и кто сильно пострадал от активной (избиения) до пассивной агрессии - заброшенность, покинутость, отсутствие привязанности, не важность, не ценность ребенка, ребенок 2козел отпущения"" и тд, вернуться в лоно человес-чества трудная, а, порой, невыполнимая задача. Это так грустно и вызывает, порой, во мне столько сочувствия, горечи и настоящего горя, я плачу от тщетности собственных усилий и усилий клиента  и только принятие своей слабости позволяет оставаться рядом с пацинтами и продолжать работать с этими пацментами или с другими, у которых окажется больше надежды, а, значит, шанс на выздоровление.
Ирина Ситникова - психотерапевт
Записаться на консультацибю- 8 916 542 01 40
скайп - psyshans

Уязвимость. Глава из книги Д. Нойброннер “Понимать детей”
Быть родителем, Взаимоотношения с миром, Детская психология, Привязанность, Социализация, Уязвимость

Отрывок из книги посвящённой теории психологического развития на основе привязанности, иначе известной, как “модель Ньюфелда”. Автор – преподаватель Института Ньюфелда Дагмар Нойброннер, втупительное слово – Годрон Ньюфелд

«Пошёл вон, ты, мямля!» — кричит Оливер. Какой ужасный день! Маттиас молча отворачивается. Остаток дня в школе он проводит, как будто заледенев, и не может ни на чем сконцентрироваться. Дома его прорывает: «Он такой идиот, этот Оливер, и такой подлый! Ненавижу его! Как он меня бесит!» Сильке выключает плиту и подсаживается к сыну — теперь ничего не подгорит на плите, а «ярость» должна перейти в «грусть».

«Ого, да между вами действительно произошло что-то нехорошее. Жаль, он же твой лучший друг», — говорит она сочувствующе и мягко приобнимает своего старшенького. Сначала Маттиас что-то бормочет и отворачивается, но потом обвивает руками мамину шею, прижимается головой к её плечу и начинает горько плакать. «Оливер больше не хочет быть моим другом!» Сильке много не говорит, она просто держит сына в тепле и защищённости до тех пор, пока он не выплачется.

Уязвимость.

Вы, наверное, спросите: и что в этом хорошего? Разве не лучше быть неуязвимым и хорошо защищённым? «Уязвимость» звучит как «хрупкость» и «слабость». Не напрасно большинство детей и подростков, да и многие взрослые стремятся быть хладнокровными, а не чувствительными и уязвимыми. Чтобы объяснить концепцию уязвимости, я показываю во время своих лекций изображение улиток в домиках: представьте себе нежную улитку, которая ползет, выставив перед собой рожки. Ее органы чувств полностью готовы к восприятию. В этом состоянии она может продвигаться вперёд, питаться и расти. Но в то же время она исключительно уязвима.

А теперь представьте себе ту же улитку в состоянии ожесточения, неуязвимости, то есть внутри её домика. В этом состоянии она очень хорошо защищена, может долго противостоять внешним угрозам и враждебным обстоятельствам и выдерживать многое, что в уязвимом состоянии её попросту прикончило бы.

Совершенно очевидно: чтобы развиваться и процветать, улитка должна быть в состоянии гибко реагировать на внешние обстоятельства. Та улитка, которая в случае опасности не может заползти в свой домик, падёт жертвой первого же дрозда. Но улитка, постоянно сидящая в домике, теряет возможность воспринимать окружающий её мир, питаться, расти и продвигаться вперед как в буквальном, так и в переносном смысле.

То же самое происходит с нашими детьми, именно поэтому концепция уязвимости так важна. В контексте модели Ньюфелда уязвимость означает следующее: для развития нашего ребёнка решающее значение имеет то, что он в состоянии защитить себя, а не находится в своем «домике» слишком долго. В течение всего времени, когда ребёнок чувствует себя неуверенно, незащищённо, под угрозой и потому «уползает» в свой «домик», он лишён возможности обучения, продвижения вперёд и созревания. Ребёнок взрослеет только через эмоции, которые он испытывает.

Это «уползание в домик», то есть внутреннее выставление защит, ребёнок предпринимает не сознательно. Если бы это был осознанный процесс, то всё происходило бы слишком медленно и предполагало бы изрядный опыт. Мозг решает автоматически, когда включать сигнал тревоги, так что все телесные функции настраиваются на защиту и сопротивление или, проще говоря, переходят в режим «борьба и бегство». Мы называем это состояние «стрессом»: уровень адреналина повышается, восприятие голода, усталости, болей и эмоций исчезает.

Возможно, вы помните ситуации из вашей собственной жизни, когда вы сами пребывали в таком состоянии. Как только мы опять чувствуем себя в безопасности, мы оказываемся в состоянии снова ощущать наше истощение и нашу боль. Возможно, у нас появляются «слёзы облегчения». Наш мозг переключился от «защит» к «уязвимости» и помогает нам переработать пережитое и заново собраться с силами. Как вы видите, это прекрасно отрегулировано природой.

Даже мы, взрослые, не можем самостоятельно определять момент, в который включается наша автоматическая система выставления защит. Иногда защиты активируются, хотя мы этого совсем не хотим. Мы можем встретить бывшую подругу, которая когда-то причинила нам боль, и хотя мы охотно продемонстрировали бы дружелюбную и независимую реакцию, наш панцирь защёлкивается, и мы реагируем скованно или вызывающе. Или наоборот — после того, как несколько месяцев назад умерла моя самая близкая подруга, я в течение двух недель плакала в начале каждого проводимого мною онлайн-семинара. Я очень хотела держать себя в руках, но мой мозг решил, что студентам института Ньюфелда можно спокойно показать горе.

Итак, пока всё правильно работает, мы в зависимости от ситуации перемещаемся между уязвимой открытостью и панцирем из защит. Но иногда стрессовая ситуация задевает нас слишком глубоко (Папа уходит от нас») или повторяется слишком часто («Мне каждый день приходится ходить в детский сад, где я чувствую себя ужасно одиноко, а день кажется бесконечным»). Или не находится человека, который дал бы ребёнку по-настоящему глубокое чувство защищённости и связанное с ним расслабление, пресловутую «жилетку, чтоб выплакаться». Тогда этот тонкий баланс  между между нахождением в защитах  и ростом нарушается. Мозг такого ребёнка переключается на длительный режим защит.

Причины возникновения хронических защит

В главе 2 мы установили, что важнейшим основанием для процветания ребёнка является стабильная, надёжная и глубокая привязанность. Отсутствие такой привязанности или разлука с близким человеком занимают, соответственно, первое место среди причин возникновения хронических защит. С какого момента ребёнок начнёт прятаться в своём «домике» — это зависит не только от «объективной» угрозы расставания, но и от чувствительности ребёнка. Поскольку наш мозг ставит привязанность на первое место, угрозы, связанные с привязанностью, становятся основной причиной, по которой мы уходим в защиты: достаточно уже только убеждённости ребёнка в том, что его не любят, что папа будет разочарован результатом теста или мама скоро умрёт. Также если ребёнок вынужден постоянно отстаивать своё место в групп ровесниковhttp://alpha-parenting.ru/2014/12/01/gordon-nyufeld-o-privyazannosti-k-sverstnikam/или бороться за благосклонность родителей с помощью достижений и хорошего поведения, рано или поздно его мозг включит тревогу, и защиты начнут нарастать.

Дагмар Нойброннер

WWW.PSYSANS.RU

Теги:,защиты от уязвимости, эмоции, уязвимость, психологическая устойчивость,нужен психолог, ищу хорошего психолога, частный психолог, личный психолог, практикующий психолог, психолог со стажем, психолог цена, психолог стоимость, психотерапевт цена, психотерапевт

Еще раз хочу напомнить моим читателям, почему я выкладываю эту серию прекрасных статей про детей, их развитие и воспитание, хотя я  взрослый психолог. Потому что все проблемы, с которыми обращаются ко мне клиенты, находятся там и  мы используем эту информацию в лечении пациентов и консультировании клиентов. И сами пациенты начинают лучше понимать, где и какого рода у них проблемы, то есть начинают понимать смысл терапии.
Ирина Ситникова - психотерапевт с большим стажем частной практики.
Записаться на консультацию можно по тлф- 8 916 542 01 40






Наука об эмоциях -модель развития Гордона Ньюфельда.

Главная задача эмоций – «помочь ребёнку вырасти».

Один из основополагающих принципов модели развития на основе привязанности Гордона Ньюфелда заключается в том, что здоровый эмоциональный баланс появляется в результате выражения эмоций, логика или понимание на уровне ума здесь не помогут.

Он советует воздержаться от таких слов в адрес детей? как: «Успокойся!», «Прекрати это!», «Будь смелым!» – и других подобных сообщений, которые подавляют выражение эмоций у ребёнка. Если препятствовать их выражению, они всё равно найдут выход, только в другой форме (в том числе и в агрессии), возможно аффективное уплощение (депрессия) и неспособность адаптироваться к жизненным обстоятельствам.

Гордон Ньюфелд рассказывает о том, почему разделение является самым большим источником тревоги и фрустрации у детей, а самая серьёзная проблема для эмоционального мозга – разделение с теми, к кому ребенок привязан. Он  советует избегать или хотя бы сокращать разделение, в котором нет необходимости, чтобы снять нагрузку с лимбической системы, и вместе с этим придумать способы, как сохранить близость, находясь друг от друга на расстоянии, и как «перекрывать то, что может разделять».

Как это обычно и бывает, мой ум был занят сравнением новой информации с моими собственными убеждениями. Большинство идей Гордона Ньюфелда были мне хорошо знакомы, однако его язык был другим, непривычным, поэтому мне приходилось переводить всё на свой, в свою систему координат. По мне, перекрывание разделения означает важность поддержания постоянной связи со своим ребёнком в потоке привычных проблем, например: состыковка противоречащих друг другу желаний и потребностей родителя и ребёнка, очень разное ощущение времени, улаживание дисциплинарных моментов, физическое и эмоциональное разделение. Как родитель может дать ребёнку понять, что отношения важнее поведения, что он по-прежнему любим, окружён заботой и остаётся для нас хорошим, несмотря ни на что? Гордон Ньюфелд советует говорить ребёнку: «Я с нетерпением жду вечера, когда мы сможем вместе поужинать» или «вместе позавтракать», и конечно не забывать улыбаться глазами, это способно растопить любое сердце – «завладевать взглядом». Он рекомендует родителям выражать своё сожаление по поводу эмоциональных разрывов в отношениях, однако при этом не следует вымаливать у ребёнка прощение, потому что таким образом мы перекладываем груз ответственности за налаживание отношений на хрупкие плечи ребёнка.

Мне было очень приятно, что так много из того, что он говорил, совпадало с моими собственными глубокими убеждениями и тем, что я вижу в своей семейной жизни и в работе с родителями. Многое из того, чем поделился Гордон Ньюфелд, перекликается с другими тренингами и курсами, например: «Осознанное родительство» Алеты Солтер (Aletha Solter’s Aware Parenting), психосинтез, обучающий тренинг Робина Грилла «От сердца к сердцу» (Heart to Heart Instructor Training with Robin Grille) и мои знания по теории привязанности в целом. Сейчас просто потрясающее время – когда основные положения различных обучающих курсов говорят об одном и том же, подтверждая, что сила и теплота связи между родителем и ребёнком, отсутствие разделения, вызванного наказаниями, создают наиболее плодородную почву для роста и развития детей.

Назначение системы оповещения об опасности – сделать ребёнка осторожным.

Гордон Ньюфелд говорит о том, как способность детей чувствовать и выражать свои эмоции (когда родитель понимает важность этого и способствует их выражению) позволяет им сохранять и задействовать свои здоровые природные инстинкты. Например, в игре, когда ребёнок сталкивается с чем-то тревожащим, эмоции побуждают его быть осторожным. Ребёнок, который чувствует и может выразить свою тревогу и страх, в большей степени способен принять необходимые меры для обеспечения собственной безопасности. Гордон Ньюфелд приводит пример с трёхлетним ребёнком, который пытался вскарабкаться на всё вокруг, в какой-то момент он взобрался на один камень, посмотрел вниз, испугался и сказал своему дедушке, что боится, поэтому слез и нашел другую высоту, которую можно покорить, но где соотношение риска и безопасности было оптимальным.

Понимание малолетних преступников. Гордон Ньюфелд поделился своим пониманием трудных подростков, с которыми он работал в тюрьмах, и которые были сильно защищены от уязвимых чувств, не могли выразить свой страх, тревогу или грусть и, как это ни печально, «потеряли свои слёзы». Они никогда не знали слов для описания своих эмоций, но «познали боли больше, чем могли вынести». Снимки мозга показывают, что префронтальная кора у таких молодых людей того же размера, что и у четырёхлетних детей, а это говорит о задержке в эмоциональном развитии. Но наказания или объяснения не помогут, здесь нужны эмоционально безопасные отношения с надёжной привязанностью, опираясь на которые, любой ребёнок, подросток или взрослый научится не бояться чувствовать и выражать свои наиболее уязвимые чувства. Булли, который снова начнет искренне плакать, больше не будет булли.

Когда ребёнок не чувствует страха.

Гордон Ньюфелд описывает, как родители, слишком часто пугая ребёнка, могут «перегрузить систему оповещения об опасности». Все родители повышают голос, желая предупредить ребенка о том, что он в опасности, однако многие повышают голос слишком часто, что приводит к перегрузке системы тревоги (особенно это касается высокочувствительных детей). Система тревоги работает без участия сознания и может воздвигнуть защиты, что приведёт к ее отключению, внешне же это будет выглядеть, как непослушание.

Подобное также может случиться, если ребёнок сталкивается с насилием настолько часто (на экране или в реальной жизни), что не способен с этим справиться. Ребёнок может потерять связь с чувством осторожности, которое обеспечивает его безопасность. Когда это случается, страхи и тревоги ребёнка переходят в разряд скрытых и часто проявляются как иррациональные страхи, маниакальное чрезмерно-контролирующее поведение,е или же рискованное поведение с адреналиновой зависимостью. Отключение системы тревоги может вылиться в неспособность считывать сигналы об опасности или отсутствие приглашения со стороны других людей. Если же система тревоги работает исправно, ребёнок лучше подготовлен к возможным опасностям в школе или другом месте и будет избегать людей и мест, являющихся источниками повышенной опасности. Когда у родителей не получается пробудить в ребёнке осторожность, они обычно начинают кричать ещё громче, тем самым усугубляя проблему, вместо того чтобы в первую очередь установить контакт, «завладеть взглядом», а потом уже начинать общение.

Слезы тщетности.

Гордон Ньюфелд особо отмечает то, какую важную роль в развитии эмоциональной адаптации ребёнка играют слёзы тщетности. Способность к эмоциональной адаптации вызревает с возрастом и постепенно, по мере того как происходит созревание префронтальной  коры головного мозга и правое и левое полушария начинают работать сообща. Это развитие можно поддержать или задержать, в зависимости от того, сможет ли родитель позволить ребёнку выражать весь спектр эмоций, помочь научиться распознавать и называть эти чувства, а также выплакивать слёзы тщетности, когда ребёнок сталкивается с разочарованиями и трудностями жизни, будь то запрет на шоколад или потеря близкого человека. Так как префронтальная кора мозга растёт и созревает, эмоциональная адаптация тоже улучшается, и к 5-7 годам ребёнок уже лучше справляется с противоречивыми эмоциями (у высокочувствительных детей это происходит позже).

Умение сдержаться, когда хочется ударить и дать выход своей фрустрации, и помнить, что это может причинить боль другому человеку, даёт контроль над импульсами. Осознание того, что стесняешься или нервничаешь, но вместе с тем очень сильно хочешь рискнуть, ведёт к мужеству. Желание получить удовольствие прямо сейчас вкупе с пониманием, что родители всё равно заботятся, даже когда отвечают «нет», рождает терпение.

Игра – самое первое и базовое решение проблемы эмоций.

Мне было очень приятно слышать, как Гордон Ньюфелд с большим энтузиазмом говорил о роли игры в развитии ребёнка, в особенности свободной игры, с участием воображения, игры ради самой игры. Он объяснял, почему игра находится в авангарде развития, где на первом месте стоят процессы психологического созревания. По его словам, в игре создаются условия, наиболее благоприятные для истинного обучения, в ней легче всего проявляется творчество, в её безопасной среде могут раскрыться зачатки своего собственного «я», а в мозгу создаются нейронные связи, отвечающие за умение находить решения проблем. Эта тема пришлась мне очень по душе.

Один из моих любимых мастер-классов – это терапевтическая игра, и мне особенно нравится работать с учителями детей младшего возраста. Я часто прошу их представить, что они маленькие дети, и пусть каждый выберет, каким ребёнком он хочет быть, с какими способностями и возможностями. Они представляют, что находятся в обычной для детей среде, и мы играем в игру, в которой есть интрига и нужно суметь прочесть знаки и постараться выяснить, кому в их окружении можно доверять, а кому нет. Эта простая игра даёт глубокое понимание всей сложности социальных взаимодействий у детей и показывает важность игры для безопасного выражения эмоций, когда дети кричат, смеются, бегают, переживают потерю контакта и его восстановление, ощущают тревогу и последующее облегчение. Я состою в комитете и являюсь одним из спикеров конференции по естественному обучению для учителей детей младшего возраста, которая проводится каждые полгода под открытым небом в Фангареи (прим.ред. – Новая Зеландия).

Слова Гордона Ньюфелда о том, что детям необходимо иметь возможность играть и что цифровые устройства вытесняют истинную игру, сильно перекликаются с призывами некоторых лидеров движений по возвращению детей в лоно природы и обучению, основанному на игре, выступающих на конференции уже не один год, например, это Ричард Лоув, автор книги «Последний ребёнок в лесу».

В моём детстве было много такого, что скорее навредило моему эмоциональному и психологическому здоровью, чем укрепило его. Однако, моим спасением было время, проведённое в играх с моими братьями и сёстрами, особенно в свободных играх на природе – это помогло сохранить мой разум и дух сильными. Я была сильно привязана к полям и деревьям на нашей ферме в 180 акров, я помню волнение, с которым я в очередной раз бежала к пруду на ближайшем поле, чтобы стать свидетелем превращения головастика в лягушку, а также рождения детёнышей животных. В каждом сезоне была своя прелесть: собирать смородину вдоль канала, ставить в маленькие вазы принесённые домой нарциссы и примулу, навещать старую миссис Дойл, нашу соседку, и приносить воду из её колодца или ревень из ее огорода, чтобы мама испекла пирог с ревенем. Я обожала мои любимые деревья в лесу, запах камней в прохладной реке, мягкость мха, игры в сенном сарае – как много счастливых воспоминаний моего детства связано с игрой.

Дети, как растения, тянутся к свету. Множество приятных воспоминаний, связанных с играми и исследованием природы, в том числе вместе с моими восемью братьями и сестрами, поднимаются во мне, словно лотосы из болота моего по большей части мрачного и тусклого детства. Эти воспоминания –  ценное напоминание о том, что ребёнок рождается с мощными инстинктами самозащиты и исцеления.

Женевьева Симперингэм (Genevieve Simperingham), основательница Института Спокойных Родителей, Новая Зеландия, международный спикер, фасилитатор, сертифицированный консультант, работающий по методу психосинтеза, преподаватель, автор.

перевод Динары Урдашевой и Юлии Твердохлебовой

Теги: важность эмоций, игра, подавление чувств и эмоций, преступники, свободная игра, система тревоги, слезы тщетности, тревога, эмоции,психолог Москва, психолог в Москве, консультация психолога, психологическая помощь, услуги психолога, семейный психолог, психотерапевт Москва, семейный психолог Москва, психологическая консультация, психолог консультация психолога, психологическая помощь, услуги психолога, семейный психолог, психотерапевт Москва, семейный психолог Москва, психологическая консультация.

Источник

www.psyshans.ru

Дачные уроки
https://alpha-parenting.ru/author/editor/

Каждое лето мы с дочкой уезжаем на дачу. Это обычный дачный поселок, каких много: лес, озеро, отсутствие инфраструктуры. И каждое лето дача становится местом, где адаптация выходит на новый уровень. Не то, чтобы в городе мало поводов, но я заметила, что в городе источником каких-то ограничений часто становлюсь я.

Когда я занята, скука тут же может быть перекрыта мультиком, в шкафу есть еще много шоколада и велик соблазн для меня избежать ее столкновения с тщетностью и в этих, и во многих других вопросах. И, признаюсь, очень непросто для меня быть агентом тщетности и ангелом утешения одновременно, быть ответом и в том, и в другом.

На даче иначе. Источник тщетности чаще всего не я. Просыпаемся утром с планом бежать купаться — а за окном шумит дождь и небо ровного серого цвета до горизонта. И как же легко присоединиться к этой грусти! Я тоже хотела купаться. И я искренне могу посочувствовать, никуда не спеша. Погрустить вместе, принять ее слезы.

Конфет уже два дня нет, потому что кончились, а в город поедем только через пару дней. В магазин не сбегаешь, его просто нет. Печально, да, я тоже хочу конфет к чаю. И мультик один в день, потому что интернет с трафиком, а я работаю, поэтому трафик мне ой как нужен.

И такие маленькие тщетности, источник которых не я, гораздо легче вызывают слезы. И намного проще мне быть утешением, а дочери адаптироваться…

Елена Зарипова

www.psyshans.ru

Теги: психолог Москва, психолог в Москве, услуги психолога, консультация психолога, психотерапевт Москва, семейный психолог, психологическая помощь, помощь психолога, практикующий психолог,психологическая консультация

Рекомендую: плачьте над фильмам
Прослезившись над «Паддингтоном-2», можно познать глубину чувств. В нашей семье часто рассказывают одну историю, которая, видимо, ёмко передаёт суть моего детства: когда я был ребёнком, достаточно большим, чтобы на это обратили внимание, но относительно маленьким, чтобы это было всё ещё забавным, я расплакался на кульминации мультика «Покемон: Фильм первый». Все свое детство я был склонен […]

Взаимоотношения с миром
Взрслая психология
Путь к себе


Прослезившись над «Паддингтоном-2», можно познать глубину чувств.

В нашей семье часто рассказывают одну историю, которая, видимо, ёмко передаёт суть моего детства: когда я был ребёнком, достаточно большим, чтобы на это обратили внимание, но относительно маленьким, чтобы это было всё ещё забавным, я расплакался на кульминации мультика «Покемон: Фильм первый».

Все свое детство я был склонен к слезам – я плакал из-за синяков, ошибок, неловких ситуаций. Но именно этот просмотр фильма о покемонах произошёл на праздновании моего десятилетия. И это был первый раз, когда мне дали понять, пусть даже косвенно или подсознательно, что мои слёзы пересекли черту между безобидным поведением маленького мальчика и чем-то более постыдным.

Частично это осознание возникло из-за смехотворности повода для моего плача – ладно, тут я согласен, – и частично из-за того, что я плакал публично, перед друзьями, семьёй и другими зрителями. Но сигнал, который я уловил, был предельно ясен: мальчики не плачут а уж если и плачут в редких случаях, то точно не из-за покемонов.

Все это породило едва уловимое, но важное изменение – не в том, как я плакал, но в том, что я думал о своих слезах. Мне уже стало ясно, что слёзы – это не мужское дело, а с каждым днём рождения я всё больше становился мужчиной. Но почему же я по-прежнему мог так легко заплакать? Почему я не мог это остановить? В чём вообще заключалась проблема?

Как бы там ни было, я выбрал самое простое решение: в течение следующих лет я научился совсем не плакать, даже не поняв, что означали эти слёзы. Казалось, проблема решена, даже если я и подозревал иногда в возрасте около 20 лет, что просто спрятал её под камень в глубине души.

Я вырос таким типичным американским юношей, который мог изобразить уверенность, словно это был карточный фокус, но чьи настоящие эмоции всё более удалялись от него и становились загадочными. Они либо лежали вне пределов досягаемости, либо вырывались наружу бешеными взрывами, вспышками гнева, грусти или фрустрации, которые казались гейзерами, разрывающими мне черепную коробку изнутри.

Только после окончания колледжа и переезда в Нью-Йорк я, сам этого не осознавая, сделал важный шаг к присущей моему детству уязвимости. Я начал ходить в кино один. Поначалу кинотеатр был просто средством сбежать от города, который заставлял меня чувствовать себя копейкой в громадной банке с разменной монетой. Затем я стал писать о фильмах профессионально, что дало мне полное право нарушать это странное табу – не ходить в кино одному. Эта привычка может быть невероятно медитативной и поддерживающей, почти как молитва. Я не помню, какой именно фильм оказался решающим, но в конце концов я вспомнил как плакать.

С тех пор слёзы в кино стали для меня чем-то вроде ритуального акта, возможностью позволить произведению искусства обезоружить мои защиты и напомнить мне, что это, собственно, значит – чувствовать, присутствовать в моменте, быть эмпатичным и уязвимым, спонтанно реагировать.

Способность испытывать и выражать чувства, а не закапывать их в глубокую тёмную нору, многим может показаться по-детски элементарной – и с этим я тоже согласен, – но с мужчинами действительно что-то происходит в подростковом возрасте, что нарушает этот здоровый инстинкт. Если кажется, у женщин это получается лучше, то бесспорно потому, что женщинам во время взросления недвусмысленно дают понять: они отвечают за чувства других, будь то их родители, партнёры или в итоге их будущие дети, чьё выживание зависит от такой эмпатии.

Мужчин обычно не нагружают этой обязанностью. Мы часто получаем противоположное послание: быть мужчиной означает действовать, несмотря на эмоции, не основываясь и не согласуясь с ними. Требование сдерживать чувства, а не выражать их, создаёт угнетённое, саморазрушительное психологическое состояние, лишённое каких-либо отдушин, к чему это приводит в итоге – что ж, вы сами можете себе это представить.

Мне кажется, многим мужчинам пошёл бы на пользу некоторый эмоциональный бодибилдинг, а проливание слёз над фильмами может послужить психологическим эквивалентом качанию пресса или жиму штанги.

Это заставляет вас столкнуться с двумя важными вещами.

Во-первых, вам придётся наблюдать и вовлекаться в чувства мужчин и женщин на экране.

Во-вторых, вы смиритесь с неоспоримым присутствием ваших собственных слёз и видом своих покрасневших глаз в зеркале уборной после сеанса. Оба этих явления – прекрасная тренировка понимания ваших эмоций и приглашения их обратно в вашу жизнь, возможно, впервые с детского возраста.

Я не собираюсь утверждать, что после всхлипываний в самолёте над фильмом «Перед закатом» или за рулём машины после «Лунного света» я сразу же почувствовал себя лучше; в основном я чувствовал себя неподобающе и дискомфортно из-за заложенного носа. Но каждый из этих эпизодов помогал осторожно приподнимать крышку моего эмоционального Я, давая доступ к уязвимости, эмпатии и искренности, которые напрямую влияли на моё взаимодействие с миром. Психотерапия лишней не была, конечно, но походы в кино обходятся гораздо дешевле.

Научившись плакать, я снова узнал, как это – чувствовать глубоко, без смущения и фальшивой сдержанности; когда мой взгляд затуманивается в финале «Паддингтона 2», это значит, что я разрешил себе сочувствовать, а не отгораживаться от этого переживания. В то же время я стал меньше подвержен сбивающим с толку эмоциональным гейзерам, зато во мне больше размеренных, доступных пониманию чувств.

Так что я рекомендую вам приступить к делу и позволить слезам пролиться.. Только не забудьте захватить свои собственные платочки, потому что салфетки в кинотеатрах – как наждачная бумага.

Кевин Линкольн (писатель, живущий в Лос Анджелесе)

Перевод Ирины Маценко

Редакция Златы Волковой

www.psyshans.ru

Теги: слезы тщетности, позволить слезам пролиться

Про безопасность чувств.

Удивительным образом в моем консультационном дне “сошлись” две стороны – родительская и “детская” – по одному и тому же вопросу: как можно делиться чувствами с ребенком, при этом не перегрузив его ответственностью за контейнирование родительских переживаний?

Я убеждена, что с ребенком можно и нужно делиться чувствами, потому что родитель – живой, несовершенный и может переживать и сомнения, и волнения, и прочие чувства.

Так ребенок получает “право” на те же процессы, что, несомненно, облегчит его жизнь, когда он будет переживать нечто похожее.

Однако я также убеждена, что ребенка нельзя делать ответственным за родительские переживания ,полагаться на него, как на взрослого, ибо ему это не по силам. И если на его поддержку рассчитывают как на поддержку взрослого человека – это всегда будет происходить за счет тех его ресурсов, которые предназначены для его роста, сепарации, адаптации к миру.

…Семья переезжает в другой город, и мама младшего школьника, моя клиентка, испытывает и тревогу неопределенности, и страх – как пройдет адаптация и все ли будет хорошо. Ее сын тоже переживает, и мама стойко прячет свои чувства от сына.

– Почему ты не поделишься с ним, что тебе это тоже страшно и нелегко дается? – спрашиваю я. В конце концов, вы в одних чувствах и можете помочь друг другу, прожить совместную теплоту и близость…
– Я боюсь перегрузить его, ему и так нелегко, а тут еще я со своими страхами.

…Моя взрослая клиентка рассказывает, как часто в детстве выслушивали маму, которая была очень несчастлива с миром, очень ее жалела и хотела быть полезной. Она так тщательно подавляла раздражение, что перестала чувствовать его.
А также она перестала чувствовать утомление, усталость, отвращение и тяжкий груз, который на нее взвалила мама, назначив ее своей подружкой, раскрывая все свои тайны, вплоть до интимных подробностей.
Страх быть для мамы плохой был сильнее собственных нужд.

Кажется, и родительница мальчика, и мама моей взрослой клиентки не смогли найти ту самую грань, когда необходимое становится опасным.
Чувства родителя ребенку необходимы – как способ быть с живым родителем, как возможность переживать совместность, сочувствие, как разрешение на собственные чувства.

Однако ответственность за них для него опасна.

Вероятно, родителю нужно опираться на свою ответственность за чувства и процессы: “Я тоже, как и ты, волнуюсь за наш переезд, и думаю – как мы устроимся… Как запомним, где магазины, где метро… Найдем ли хорошую школу…
Однако уверена, что мы с папой справимся. И тебя поддержим, если будет необходимо – например, нам важно, как ты устроишься в новой школе”.

Вот эта малюсенькая, а не деле – грандиозная разница и определяет, насколько безопасно будет ребенку с родительскими чувствами.

Безопасность зависит от того, кому принадлежит ответственность за них – родителю или ребенку. И еще у ребенка должно быть право сказать “Стоп, мне хватит”, если он получает больше того, что может вынести.

Безопасность снова определяется ответственностью и границами. Ничего нового.

Вероника Хлебова

www.syshans.ru

Записаться на консультацию - 8 916 542 01 40  с 10-00 до 22-00 - Ирина - взрослый психотерапевт, коуч по отношениям, психолог консультант.

Скайп - psyshans

irapalna@vail.ru

Теги: быть родителем, делиться чувствами, иерархия отношений, чувства, эмоции, ответственность, границы,развитие, психолог Москва, психолог в Москве, услуги психолога, консультация психолога, психотерапевт Москва, семейный психолог, психологическая помощь, помощь психолога, практикующий психолог,психологическая консультация.

"Неудобные" дети неудобны для насильников

Тема насилия, особенно насилия над детьми, вызывает всегда бурю эмоций. Как бы хотелось оградить наших детей от этого зла, сделать так, чтобы они никогда с ним не встретились! Но что мы в реальности можем сделать, чтобы уберечь детей от насилия?

Встретиться с родительским бессилием и ограничениями

Сначала важно понять, чего мы сделать не можем. Мы не можем сделать ничего, что стопроцентно убережёт наших детей от насилия. Оно просто может случиться. И в этом не будет ни нашей вины, ни вины детей. Казалось бы, это очевидно. Но иногда родители ведут себя так, будто не понимают, что никаких гарантий против насилия нет.

Все разговоры о том, что не надо определенным образом одеваться, создают ложную иллюзию, что насилие как-то зависит от того, во что человек одет, и что с «прилично одетыми» ничего не может случиться. Все просмотры дневников и социальных сетей ребёнка без его разрешения в попытке проконтролировать, с кем он общается и чем занимается, — это грубое нарушение границ его личного пространства. Все средства слежения, установленные без согласия ребёнка на телефон или ещё куда-то, — тоже грубое нарушение его свободы. И чего мы можем добиться такими средствами, кроме испорченных отношений и потери доверия ребёнка?

Теоретически мы можем даже запереть ребёнка дома, оградить от этого страшного мира вообще. Только это само по себе будет огромным насилием.

Мы можем везде и всегда его сопровождать и никуда не отпускать одного. Но тогда и шанса повзрослеть, уйти в свою жизнь у него не будет. И без нас он так и останется беспомощным ребёнком, даже во взрослом возрасте. Можно пытаться сделать из ребёнка неуязвимого «железного» человека, который всегда сможет себя защитить. Только такие попытки, как и любой другой проект по вылепливанию из ребёнка какого-то определённого человека, невозможны без насилия над его природой.

Нет методов, чтобы, не насилуя, оградить детей от жизни, в которой может быть всё. Об этом важно помнить, иначе в погоне за безопасностью мы можем сами выступать насильниками: нарушать интимное пространство ребёнка, решать за него, куда и с кем ему идти, как одеваться и выглядеть и т. д. Поэтому важно учиться выдерживать свою родительскую тревогу. Важно напоминать себе, что наши возможности ограничены. Мы не всесильны, и нам часто приходится сталкиваться со своим родительским бессилием.

Важно не поддаваться тревоге (которая никуда не денется, а будет с нами всегда, пока мы родители и пока живы) и не гнаться за ещё большей безопасностью. Скорее, нужно понять, на что мы, родители, можем повлиять, раз мы не можем изменить мир и сделать его миром без насилия. Конечно, не надо делать вид, что мы живём в мире розовых пони, что ничего страшного быть не может, и зачем вообще что-то делать и об этом говорить. Важно найти баланс между безопасностью ребёнка и его свободой, безопасностью и риском, без которого не только трагедий, но и жизни у ребёнка может не случиться.

Что же мы можем сделать, на что повлиять и что проконтролировать, чтобы, пусть не убрать, но хотя бы снизить риск насилия, а также создать ребёнку возможность обратиться к нам за помощью, если что-то случится? Не так уж и мало.

Давать детям информацию и знакомить с правилами безопасности

Родители часто опасаются, что разговорами про насилие можно только сильно напугать и вообще сломать доверие ребёнка к людям. Но давать информацию можно о разном и по-разному. Если не хотите напугать — не пугайте. Когда мы рассказываем ребёнку, как вести себя на дороге, мы говорим с ним о правилах безопасности, а не расписываем в кровавых подробностях, что может произойти с ним, если он их нарушит. То же относится и к разговорам про насилие: лучше строить их вокруг правил безопасности.

Темы, о которых важно разговаривать:

• тело ребёнка и его интимные органы (кто и когда может их видеть и прикасаться к ним);
  
• разные люди и ситуации (как общаться с незнакомцами);
  
• ситуации, о которых надо обязательно рассказывать родителям и т. д.
  

Очень подробно о том, как разговаривать с детьми о сексуальном абьюзе, написала психолог Екатерина Сигитова , всем родителям стоит ознакомиться с её статьей.

Любые разговоры о неприкосновенности тела ребёнка для других людей будут работать только на фоне наших с ребёнком благополучных отношений. И только если такие беседы одни из миллионов наших бесед обо всем на свете, а не неожиданная тема на фоне разговоров исключительно про оценки в школе и домашние обязанности.

Очень важно, каким тоном мы говорим с ребёнком, чтобы серьёзные разговоры о правилах безопасности не воспринимались с раздражением как «опять он мне нотации читает», «опять она меня жить учит».

Лучше, чтобы правил в семье было немного. Иначе ребёнок перестаёт воспринимать как очень важные, так и менее важные правила.

В общем, разговоры — это нужно и полезно, но самое главное — это наши отношения.

Любить своих детей и ставить отношения на первое место

Родительская любовь и тёплые детско-родительские отношения — это то, что мы можем противопоставить трагедиям, которые могут произойти с ребёнком в большом мире. Ощущение стены за спиной, места, где можно быть любым и где можно всегда получить понимание и поддержку, — это такой дар детям, дороже которого вряд ли можно что-то придумать. Дар, имея который, можно справиться с любой болью.

Детям, знающим, что они ценны, любимы и интересны родителям, не надо искать постоянного подтверждения своей ценности на стороне. Они ищут тех, кто интересен и ценен им, разборчиво подходя к людям. Если же нет ощущения собственной ценности, если есть сомнения в том, что меня могут любить,постоянно ищешь тех, кто хоть как-то оценит и "полюбит". Потребность быть ценным и любимым никуда не девается, голод есть, надо искать того, кто его утолит. При этом уже не важно, что это будет за человек. Важно только, что он вроде бы даёт (сначала) то, по чему ребёнок испытывает голод: интерес, внимание, «доброе отношение». И вот это неразборчивое отношение к людям — фактор риска насилия.

Кроме того, если ребёнок знает, что мы будем любить его, что бы ни случилось, и что наши отношения будут в порядке, что бы ни произошло, он сможет прийти к нам за помощью, прийти за тем, чтобы разделить с нами свою боль и страх. И это очень важно, потому что едва ли не большую травму, чем само насилие, наносит то, что человек вынужден с этим справляться в одиночку. Молчание консервирует травму насилия.

Родители очень редко считают, что они не любят своих детей. Но для детей часто не очевидно, что родители их любят. Далеко не любые отношения дают ребёнку ощущение, что он дорог родителям.

Как же дать детям уверенность в том, что они любимы и что наши отношения с ними ничто не разрушит?

• Радоваться детям, что они есть, что они такие. Говорить, как нам важно, что они есть: улыбкой, глазами, объятиями, словами.
  
• Интересоваться тем, что у них происходит, что им интересно. Интересоваться ими, а не только их достижениями и поведением. И рассказывать о себе.
  
• Проводить с ними время, разговаривать, смеяться, дурачиться, заниматься ничегонеделанием, а не только воспитывать, образовывать и учить их.
  
• Строить такие отношения, в которых хочется быть. Где на первом месте удовольствие и радость от того, что мы есть друг у друга. Отношения, где нет (или хотя бы мало) наказаний, нотаций, стыжения, обвинений, попыток переделать. Отношения, в которых безопасно, где нет насилия и ребёнок может чувствовать себя расслабленно.
  
• Не угрожать разрывом отношений, не говорить ребенку «такого тебя я не люблю», не пугать «ну, раз так, то я уйду от тебя», не наказывать лишением отношений, игнорированием или молчанием.
  
• Учиться принимать ребенка таким, какой он есть.Это непросто, особенно если родителей не принимали в детстве их родители. Непросто, если у нас есть много ожиданий про то, какими дети должны быть. Не просто, если у нас много стыда и страшно, «что люди скажут». Но мы можем стремиться к этому, а не к тому, чтобы сделать ребёнка таким, каким видим его в своих фантазиях и ожиданиях.
  

Справляться со своими эмоциями, не привлекая к этому детей

Если ребёнок знает, что мы «рассыпаемся» от того, что с ним происходит, даже при условии наших прекрасных отношений, он не будет с нами делиться тем, что его волнует. Потому что ребёнку важно, чтобы с родителем было «все хорошо», чтобы родитель оставался взрослым, надёжным, и на него можно было опираться. Ребёнку это гораздо важнее, чем иметь возможность разделить свои переживания.

Это не значит, что мы должны держать перед детьми лицо, показывая, что у нас все в порядке, когда нас разрывает от чувств. Это значит, что мы выдерживаем и справляемся со своими чувствами, не делая ребёнка ответственным за них и не вынуждая его помогать нам пережить эти чувства.

Разберёмся на примерах. Обычно родители не выдерживают своих чувств и привлекают детей к их переработке в двух случаях. Первый — когда есть какие-то чувства про поведение или какие-то особенности ребёнка. Родители назначают ребёнка ответственным за свои чувства, а потом начинают его наказывать, воспитывать, исправлять.

Например, мне стыдно, что мой ребёнок не поздоровался с соседкой. Мне страшно, что она подумает, что я плохо его воспитываю и вообще так себе мать. Стыдно мне. Но я говорю ребёнку: как тебе не стыдно не здороваться! Что за некультурность! Это как раз и есть «не справиться со своими чувствами и привлечь ребёнка». Если что-то важно в поведении детей, то лучше говорить об этом именно на уровне поведения: здоровайся, пожалуйста, с соседями. А не навязывать ему свой стыд и страх про мнение людей.

Другой пример. Меня тревожит, что мой ребёнок поздно вернётся, и я говорю ему: чтобы был вовремя! Он приходит позже, и я наказываю его за это. За свою тревогу наказываю.
Ещё: я надеялась, что мой ребёнок будет футболистом. А он ненавидит футбол. Я чувствую разочарование, но мне невыносимо жить с этим чувством. Поэтому я всё-таки заставлю его заниматься футболом.

Все эти примеры про то, что, не выдерживая своих сильных чувств, родители начинают что-то делать с ребёнком. Как правило, насильственными методами. Ребёнок сопротивляется тому, чтобы его переделывали, родитель в ответ усиливает давление. И отношения испорчены, и никакой помощи от родителей ребёнок уже ждать не будет. Наоборот, подумает «если я им расскажу, они разозлятся, расстроятся, начнут орать или накажут меня».

Во втором случае родители не справляются со своими чувствами про чувства ребёнка и вольно или невольно пытаются сделать так, чтобы ребёнок этого пугающего родителей чувства не испытывал. Особенно часто родителей пугает грусть и злость детей. И они готовы устраивать любые пляски с бубном, лишь бы дети этого не чувствовали: покупать все игрушки, делать всё, что ребёнок ни попросит, даже отказывать себе в своём личном времени и пространстве, лишь бы ребёнок не чувствовал себя плохо. Но, делая так, они оказывают медвежью услугу детям. Детям нужны отказы, чтобы чувствовать свои ограничения. Детям нужна злость, чтобы бороться против несправедливых ограничений. И очень нужна грусть, чтобы принимать то, что изменить невозможно. Проживая это, дети взрослеют. Психологически взрослеют.

Родителям очень важно увеличивать свою способность выдерживать и свои чувства, и чувства детей. Важно для отношений в целом и важно, чтобы ребёнку было с кем разделить свою боль (и не только боль).

Как это можно сделать? Нет быстрого способа, но вложение сил и времени очень хорошо окупается. Это любая практика, которая способствует наблюдению за собой, самопознанию и принятию «да, это у меня есть»: психотерапия, телесные практики, в которых важно наблюдение, медитация. Хорошо бы иметь и какие-то экстренные способы, помогающие справляться со своими чувствами. Например, близкие отношения с другими взрослыми людьми (мужем, друзьями), с которыми можно поделиться сильными чувствами, получить поддержку, помогают не переносить эти чувства на детей.

Это большой родительский труд — выдерживать свои чувства и чувства ребёнка. И здесь нет такой точки, когда можно сказать: ну всё, я всё выдержу. Мы можем только больше или меньше приближаться к тому, чтобы справляться со всеми этими бурями и оставаться для детей теми, кто может помочь им пережить боль.

Дать детям право быть неудобными для нас

Согласно исследованиям, семейная система, в которой потребности и личные границы детей игнорируются — один из факторов, увеличивающих риск насилия. В частности, речь идёт о семьях, где принято жёсткое подчинение детей родителям.

Право отстаивать свои границы и желания, сопротивляться чужим желаниям и быть для других не милым — это то, чему ребёнок учится в семье. От детей, растущих в семьях, где такие права у них есть, внешнее насилие (эмоциональное по крайней мере) отскакивает, не раня их. «Неудобные» дети неудобны для насильников.

Хорошо бы, чтобы родители как власть имущие в семье делали всё возможное (с собой, в первую очередь), чтобы обеспечить ребёнку права:

• Говорить «нет». В любой момент. Даже передумать.
  
• Иметь своё личное пространство, вещи, время, друзей. Иметь желания, мысли, взгляды на себя, людей, мир, отличные от родительских.
  
• Не осуществлять родительские желания и не соответствовать родительским ожиданиям.
  
• Быть не «милым», не «хорошим ребёнком», «позорить» родителей.
  
• Ябедничать, то есть рассказывать нам обо всём, где с ребёнком плохо, по его мнению, обошлись. Даже ябедничать про родственников.
  
• Быть недовольным родителями.
  
• Защищаться от родителей, если они нарушают права.
  

Сюда же, в «неудобные» права можно включить право ребёнка на своё тело (хотя оно стоит несколько отдельно). Речь не только о том, что кто-то может или не может видеть или прикасаться к половым органам ребёнка. Помимо этого, ребёнок должен иметь право не целовать родственников, когда не хочет, не садиться к ним на колени, не обниматься с ними. И да, нам может быть стыдно. Но мы справляемся (смотри предыдущий пункт) и оставляем ребёнку свободу распоряжаться своим телом по его усмотрению.

Быть на стороне ребёнка

Детям нужно знать, что родители будут на их стороне, что бы ни случилось. Не на стороне бабушки, не на стороне воспитателя, учителя, тёти с улицы. Это не значит, что мы всегда должны одобрять поведение ребёнка. Нет, конечно. Что-то может нам не нравиться, мы можем просить так не делать, учить вести себя как-то по-другому. Но в любой ситуации родителям нужно думать не о том, как бы сделать комфортнее бабушке, воспитателю и т. д. Они взрослые, они сами могут позаботиться о себе. Родительская задача — заботиться о ребёнке, думать о том, что полезнее для него.

И, конечно, совсем не полезно для ребёнка давать ему наказ «слушайся взрослых». Взрослые разные бывают, всех слушаться? И ещё это: «взрослых надо уважать». А детей не надо? А всех взрослых есть за что уважать? Это очень вредные послания.

Доверять ребёнку

Всё, что бы дети ни рассказывали, достойно внимания. Даже если они что-то выдумывают (а так бывает у маленьких детей), они не делают это просто так: за счёт фантазий они реализуют какие-то свои важные потребности. И не стоит отмахиваться от таких рассказов или ругать за враньё, стоит попытаться понять, что за этим стоит.

Важно доверять чувствам ребёнка. Если ему что-то нравится или нет, приятно или нет, страшно или нет, только он сам может решить, как ему это, мы не знаем.

Не надо говорить «не выдумывай, это не страшно». Это в вашем мире нет монстров, а в его — есть. Надо помочь пережить страх: поговорить про него, порисовать или поиграть, найти что-то, что поможет справиться со страшным. И так с любым чувством: только ребёнок знает, каково ему.

И с едой тоже важно доверять: вкусно или нет, наелся или голоден — мы-то откуда можем знать про его ощущения? Не надо сбивать ребёнку его собственные телесные сигналы о том, подходит ему что-то или нет.

Верить в ребёнка

Иногда родители склонны видеть детей гораздо более беспомощными и беззащитными, чем они есть. Особенно это характерно для мам и пап, которые сами часто чувствовали в детстве свою беспомощность и беззащитность и теперь пытаются уберечь ребёнка от этого.

Если вам кажется, что ребёнок не справится с жизнью, что-то не так не с ребёнком, а с вашим восприятием. Скорее всего, вы переносите на него свои какие-то страхи и свою детскую боль и пытаетесь дать ему то, в чём нуждаетесь сами.

Дети гораздо сильнее, чем мы о них часто думаем. Они способны со многим справиться и многое выдержать. Если мы справляемся со своей жизнью и способны, несмотря на пережитые трагедии, получать от неё удовольствие, почему бы и детям не справиться со своей жизнью? Если веры в детей не хватает и зашкаливает тревога на тему «как же они, бедненькие», родителям самим требуется помощь и защита.

И ещё важно помогать ребёнку верить в себя. Показывая, в чем он силён, отмечая, с чем он справляется. Вот он не умел чего-то — и научился, вот он боялся, а потом преодолел страх. Отмечая всё это, мы и ребёнку показываем, и он сам верит, что в нём достаточно ресурсов, чтобы справляться с самыми разными проблемами.

Не вовлекать ребёнка во взрослые отношения

Когда мама и папа любят друг друга, и в их отношениях всё хорошо, для детей это само по себе большая опора. Но так бывает не всегда, редкие отношения обходятся без конфликтов, кризисов или вообще разрывов.

Главное, чтобы взрослые не вовлекали ребёнка в свои отношения. Чтобы, например, злость на супруга не выливалась на ребёнка. Чтобы никто не говорил «ты такой, как твой папаша», «хорошо, что ты не такая, как твоя мать». Чтобы никто не жаловался ребёнку на другого родителя. Чтобы никто не рассказывал про свои похождения или похождения другого родителя. Чтобы ребёнок не использовался как оружие в войнах родителей.

Родители обязаны (да, обязаны) охранять ребенка от вовлечения в свои взрослые разборки. Если ребёнок становится свидетелем супружеского конфликта, важно как-то дать ему пережить свои чувства про это, поговорить с ним, поддержать. И сказать: мы с папой взрослые, мы сами разберёмся в этом, это не твоя ответственность.

Мир между родителями (или другими людьми, вовлечёнными в заботу о ребёнке) важен для безопасности ребёнка, для того чтобы ему было хорошо в отношениях с родителями. Но если мир у вас не выходит никак, хотя бы снимите ответственность за это с ребёнка. И говорите ему, что мама и папа всегда останутся его мамой и папой, что бы ни случилось между ними.

И, конечно, ребёнок не должен становиться заменителем супруга. Никакие — ни эмоциональные, ни физические, ни тем более сексуальные потребности, которые удовлетворяются во взрослых отношениях, нельзя удовлетворять с ребёнком. Это табу.

Разбираться со своей жизнью

Ребёнок должен чувствовать, что родители справляются со взрослой жизнью. Что они могут и себя поддержать, и ещё на детей останется. Что на них можно опираться. Что они взрослые. Психологически взрослые, а не только по паспорту.

В жизни может быть всякое: болезни, разводы, проблемы на работе, финансовые кризисы… Наша взрослая ответственность — справляться со всем этим, не вовлекая детей в свои проблемы.
Отношения с детьми отличаются от дружеских и любовных отношений. В них есть неравенство. Родители служат источником поддержки для детей, но дети не должны быть теми, у кого родители ищут поддержки, когда у них проблемы.

А если мы сами пережили последствия насилия или других трагедий, случившихся с нами, но при этом смогли, несмотря ни на что, сделать свою жизнь наполненной, осмысленной, своей, то это лучший пример детям.

www.psyshans.ru

Теги: воспитание, насилие , дети, принятие, безопасность

психолог Москва, психолог в Москве, консультация психолога, психологическая помощь, услуги психолога, семейный психолог, психотерапевт Москва, семейный психолог Москва, психологическая консультация, психолог консультация психолога, психологическая помощь, услуги психолога, семейный психолог, психотерапевт Москва, семейный психолог Москва, психологическая консультация.

Запись на консультацию - 8 916 542 01 40 - Ирина
С 10-00 до 22-00
Прием веду в пяти минутах от станции Новогиреево или по скайпу - psyshans